Первым, кто согласился рассказать о состоянии региональной промышленности, стал генеральный директор саратовского электроприборостроительного завода имени Серго Орджоникидзе Дмитрий Ханенко.
Дмитрий Борисович, в каком состоянии сегодня находится промышленность региона?
В том же состоянии, в котором она была до этого. Глобальных изменений не произошло. Сама роль промышленности в экономике региона в последнее время существенно снижалась, если сравнивать с периодом, когда наш регион прямо назывался промышленным регионом. Помните, начиная от «Стрелки» по проспекту 50 лет Октября в сторону Ленинского района стояли один завод за другим. На них работали десятки тысяч человек. То же самое и в Заводском районе. Сегодня от немалого числа предприятий осталось одно название. Остались те, кто выжил и те, что возникли в последнее время.
Еще совсем недавно в регионе присутствовала промышленная политика, в ее основу были положены здравые идеи и смыслы. Единственный ее недостаток заключался в том, что она была не очень конкретна, да и ресурсами не подкреплена от слова «совсем». Это, скорее, были некоторые лозунги. Сегодня промышленность находится в состоянии разобщенности. Наверное, потому, что процессы, происходившие в этой сфере в новейшей истории, раскидали нас по различным точкам и центрам влияния. Это и госкорпорации, и холдинги, и концерны, и частные компании. Естественно, это нисколько не сближает, это наоборот – разобщает. Формируются некие «натуральные хозяйства», которые работают сами на себя. Они не взаимодействуют между собой, ориентируясь на прибыль и загрузку мощностей.
Таковы были общие контуры стратегии. Задача заключалась в том, чтобы на первом этапе сделать предприятия эффективными, а потом уже обеспечивать это взаимодействие. Но дело в том, что разобщены и люди, которые принимают решения. Они удалены от Саратова. Владельцы, собственники, акционеры находятся в столице. Здесь присутствуют только их промышленные площадки, фабрики, которые просто выполняют производственный план. А стратегией они не занимаются, они занимаются исполнением задач.
Иными словами, на территории региона нет самостоятельных предприятий, которые были бы полностью автономные, которые сами себе хозяева, сами для себя определяют, как им работать. Без столичного менеджмента уже никак?
Есть предприятия, у которых и собственники и центр принятия решений – находятся здесь в Саратове. Но подавляющее большинство – «на удаленке». Сегодня промышленную политику определяют крупные компании. Собственники находятся где-то за пределами региона, а центры принятия решений удалены. Причем их «вес» и масштабы настолько существенные, что к ним надо ехать, договариваться и решать какие-то стратегические вопросы, а не приглашать их на какое-то совещание в правительство и ставить задачи. Так сегодня не принято.
В этом есть определенная сложность, но так сложилось. В регионе предприятия воспринимают как центр дохода для пополнения бюджета. Априори считается, что промышленность – это важно и хорошо. Они стабильны, создают рабочие места и платят налоги. Ну и что там их трогать? Существуют – и нормально. Поскольку промышленность не воспринимают как точку роста, а просто как субъект, который пополняет бюджет, то предпочитают не вмешиваться. Пусть дают, что дают, а цели развить – перед собой никто не ставит.
Предприятия, которые работают, находятся на виду, интересны в качестве спонсоров праздничных мероприятий. К промышленности в регионе потребительское отношение, оно тоже мешает развиваться.
Далее, перед нами ставят некий финансовый план. И чем это отличается от налогов – трудно понять. Но это мелочи, мы в этом давно живем, привыкли. Это не влияет на наши планы. Есть вещи поважнее. Сегодня – быстрым, а во-вторых, масштабным, ибо в дальнейшем поправить ситуацию будет уже невозможно. Сегодня перед промышленностью стоят очень глобальные задачи, которые определены первыми лицами государства. Для того чтобы их достичь, нужны просто кадры. Нужны люди, готовые приходить на предприятие, трудоустраиваться и работать по профессии.
При огромном многообразии учебных заведений и количестве молодых специалистов, которые выплескиваются на рынок, взять на работу некого. Многие предприятия сегодня, в силу опять же обстоятельств, не от них зависящих, вынуждены наращивать какие-то свои объемы. Им просто «здесь и сейчас» нужны эти кадры. Это делают все, из более или менее дееспособных.
В то же время мы создаем на рынке труда какой-то необоснованный ажиотаж, зачастую у специалистов возникает неоправданно завышенная самооценка. Все это будоражит рынок труда, сказывается на квалификации сотрудников. Потом они начинают бегать с одного предприятия на другое в поиске разницы зачастую в одну тысячу рублей сверху. И, по большому счету, разрушают стабильность самих предприятий. У нас сложные процессы, высокотехнологичные изделия и люди в проекте, соответственно, должны работать долго. На рынке труда наблюдается турбулентность и ажиотажный спрос на хороших специалистов.
Сегодня мы испытываем острый дефицит технологий, существенный дефицит промышленного оборудования. Это не только станки, это все, что угодно. Начиная от трансформаторной подстанции, насосов, компрессоров, тех же станков и оборудования, которое все это обслуживает. Подавляющая часть – это продукция иностранного производства. Сегодня это проблема платежей и поставок. Усложнились логистические циклы, сроки поставки, увеличилась стоимость. Изменения часто непредсказуемы. Наконец, некоторые технологии просто стали недоступны.
В настоящее время внутренний рынок пока не в состоянии удовлетворить этот спрос. В тоже время мы оказались в ситуации, когда возник ажиотажный спрос на продукцию отечественного производства. Это элементная компонентная база, металлы, всевозможные материалы, пластмассы, краски и т.д. Все напоминает взвесь в стакане: взболтнули и мы сидим, смотрим, когда это все осядет. Нет никакой стабильности, предсказуемости. И поэтому выстроить какие-то стратегические планы, в этих условиях просто невозможно.
Как долго придется адаптироваться, чтобы преодолеть эти проблемы? Сколько потребуется времени?
Я тот же самый вопрос могу адресовать еще кому-нибудь: когда это закончится? Нам надо перетерпеть, переждать, или все так останется навсегда? Пока сложно сказать про горизонты, потому что нам несколько месяцев назад говорили: два-три месяца. Потом полгода, потом год, потом первые лица государства говорят: это навсегда. Мы теперь будем совершенно по-другому жить и развиваться. Потребуются значительное время. Это десять лет и более. В ближайшие десять лет мы будем находиться в состоянии адаптации к еще меняющимся условиям, они не стабилизированы. Ситуация меняется каждый день. При таком стечении обстоятельств обычно нет никакой стратегии, это ситуационное управление. Мы реагируем на меняющиеся условия.
Не произойдет ли угроза отставания, а вместе с ней и утрата каких-то технологий? Ведь те, кого мы станем догонять, не будут стоять на месте?
Нам нужно честно признать: у нас не все хорошо, у нас чего-то не хватает. И в каких-то стратегических вопросах необходимо будет восстанавливать то, что мы утратили. В каких-то вопросах – этого делать и не нужно. Надо просто ждать, когда международная обстановка каким-то образом изменится. Выстроятся новые взаимосвязи, потому что она неоднородна. То есть, кто-то поддерживает, кто-то не поддерживает.
Есть, как это говорят, дружественные и недружественные, враги. Все это сейчас поляризуется. Значит, надо искать тех, кто нас поддерживает, является нашими исконными друзьями и с ними строить взаимоотношения. Там есть то, что там нужно. А у нас есть то, что им нужно, значит надо находить какой-то консенсус. Искать новых друзей и замещать то, что выпало.
Признав, что мы имеем некое отставание в каких-то стратегических вопросах, надо просто откатиться. Не строить определенных иллюзий, а сделать шаг-два назад, и найдя точку опоры, осуществить прыжок. Если мы будем говорить: у нас все хорошо, мы великая страна, мы все преодолеем, у нас все есть – это утопия. Она просто не позволит нам выработать четкий план и сделать то, что мы должны. Любое преодоление кризиса начинается с определения нулевой точки отсчета.
Типичная ошибка в стратегии управления – неадекватная оценка текущего состояния. Мы сами себя приукрашиваем, сами себя хвалим, и сами себе даем оценки, которые не позволяют выстроить определенную «дорожную карту» и отыскать ресурсы, адекватные цели. Надо определить эту начальную точку, а потом двигаться вперед.
Иными словами, шапкозакидательская стратегия здесь не прокатит?
Это самообман, ведущий к разочарованию. Русский человек, он очень чувствует искренность, он чувствует ложь, лицемерие и некомпетентность. Проверить это он не может. Он говорит, этому доверяю, а тому нет.
Вы перечислили болезненные вопросы: нехватка кадров, оборудования, технологий. Но нам все время говорят о нерастраченном потенциале региональной промышленности. Что мешает раскрыть этот потенциал?
Есть разные предприятия: более успешные или менее. Есть терпящие бедствие. Если говорить об индустриальном подъеме – это задача государственная. Если о региональной промышленной политике, это задача регионального правительства. Скажем, в правительстве области есть министерство промышленности. Оно, как бы занимается содействием и мониторингом. Но речь идет о развитии. У нас есть министерство экономического развития, и мы понимаем: есть развитие, есть министерство. Нет развития – нет экономики.
С региональной промышленностью примерно то же, что и министерством. Мы уже упоминали собственников, холдинги, концерны. У них есть свои собственные стратегии развития. А министерство промышленности мониторит состояние, формируя некую статистическую отчетность. Они не ставят перед собой глобальную задачу развития промышленности, взаимодействия с крупными игроками.
У нас нет каких-то амбициозных и стратегических планов. Мы радуемся 5% росту и сравниваем его с федеральным или с ПФО, считая это успехом. Но он случился естественным образом, как восход солнца. Нашего участия в этом никакого не было, усилий особых там никаких не приложили. А вот если мы бы замахнулись на существенный прирост, по валовому продукту, например, на 20%, то естественным образом он бы не получится. Потому, что здесь нужно приложить определенные усилия.
Эти усилия выражаются, в том числе и привлечением ресурсов. Любой стратегический план, любые действия нельзя осуществить «врукопашную». Ресурсы – это люди, деньги, управленческие кадры, команды, которые реализуют стратегии при синхронизации всего процесса. Например, кадровая политика. Кто-то более успешный начнет быстро развиваться и набирать кадры, объявляя любые заработные платы. И мои сотрудники побегут все туда. Там будет рост, а здесь минус.
Регион от этого ничего не выиграет, выиграет та компания, которая попадет в топ лидеров и ей все поаплодируют. Но здесь будет как раз провал. Задача организаторов и координаторов, — я имею в виду министерство промышленности – следить за тем, чтобы рынок труда в этой части был сбалансирован. Этого можно добиться путем отраслевого соглашения. Давайте установим заработную плату на уровне региона, чтобы люди могли поддерживать достойный уровень жизни, но при этом не ущемлялись те предприятия, которые сегодня не могут поднять ее до такого уровня.
Потому что к этому надо готовить рынок. Высокая зарплата отразится на себестоимости и себестоимость тут же отразится на конечном продукте. Появится дорогостоящая продукция, ее не купят, и возникнет социальная напряженность. Нам скажут: а с какой стати вы на 20% подняли стоимость колбасы, молока, творога? Поэтому роль ведомства заключается в координации усилий. В краткосрочной перспективе, конечно, бюджет выиграет, ведь мы начнем соревноваться по уровню заработной платы. А в стратегическом планировании мы потеряем компетенции людей, и рынок труда даст дорогостоящих никчемных специалистов.
То есть, требования, которые поступают от региональной власти, повышать заработную плату, они должны быть, как минимум, скоординированы?
Я готов воспринимать, если это идет от министерства социального развития. А министерство экономического развития и тот же минпром – они думают о другом. На сегодняшний день нет тех самых жестких эксплуататоров, буржуйских, которые гнобят свой трудовой коллектив. Эти практики остались в прошлой жизни. Даже предприятия из «недружественных стран» сегодня социально ориентированы, даже больше, чем некоторые российские.
Просто потому, что достойная заработная плата и социальный пакет – скрепляют и сплачивают коллектив. Поэтому нас за это агитировать не нужно. Мы «за» двумя руками, лишь бы это способствовало росту экономики и развитию предприятий. А вот почему естественным образом не растет заработная плата, если работодатели и собственники согласны, на этот вопрос и нужно отвечать тем, кто определяет промышленную и финансовую политику. Здесь есть над чем подумать.
В последнее время мы наблюдаем в регионе активное вложение средств в социальные объекты. Это замечательный процесс. Это наше – все. Построили школу, детские сады – что тоже замечательно – но почему происходит такое разделение? Вот мы за счет бюджета строим социальные объекты, а вот понятие бюджета развития, понятие финансирования промышленного кластера – это дело промышленного кластера. То есть пусть они сами себя и обеспечивают?
Во-первых, это исходит из самой сути стратегического мышления наших руководителей, проявляющегося в каких-то тезисах, лозунгах, девизах, во всем остальном. Во-вторых, это проще. Это самый короткий путь получения лояльности населения. Если вы то же самое сделаете через индустриализацию, поднимете промышленность, она будет масштабной, заплатит налоги, эти налоги пойдут в бюджеты, их распределят, чтобы удовлетворить социальные запросы населения – это долго и сложно. А вот просто брать из бюджета и сразу строить дороги, например – это легко.
Но вопрос в другом. Разве ходить по тротуарам – это является благом? Тем более, если бы мы жили только в Саратове, не выезжая в столицы, другие города, не видели заграницы, то тогда, наверное, мы бы ходили по грунтовой дороге, а у нас появились тротуары – это вообще великое благо и невиданное!
Так как это есть везде, то людьми воспринимается как возврат долгов. Они, конечно, благодарны за то, что эти долги наконец-то вернулись, но чтобы ликовать по этому поводу, такого не будет. То же самое касается благоустройства и всего остального. Эти вещи уже просто назрели, они необходимы, они воспринимаются, как обыденность.
Да, это интересный тезис «о возврате долгов». Я с этим могу согласиться, потому что если десятилетиями не строились дороги, не менялись тротуары, то что получается? Что жили в долг? Я имею в виду власти перед населением, но все эти социальные объекты не в силах остановить бегство трудоспособного населения из региона. Почему люди бегут?
Здесь вопрос заключается в том, центростремительные силы – они глобальные. Агломерации, они даже наднациональны и туда начинают стекаться люди, происходит концентрация ресурсов, интеллекта, культурных ценностей, все это побуждает людей двигаться в этом направлении.
Здесь нужна госполитика и понимание того, что людей вынуждает уезжать. Если человек собрался куда-то ехать, то он мысленно себя к этому подготовил. Остановить его, развернуть в другую сторону стоит огромных усилий. Нам же нужно запастись терпением, и осуществить комплексную программу удержания населения. Потому что Россия – она обречена на то, что ее население равномерно было распределено, хотя бы по центрам агломераций, по всей нашей огромной стране, огромной границе, огромной территории и просто их нужно и охранять. Поэтому у нас не может быть априори какого-то единого центра, куда все стекается.
Сейчас есть понимание необходимости создания комфортной среды. Но этого недостаточно. Например, человек срывается и едет в Сургут. Там ничего нет, ни тротуаров, ни солнца. Но люди принимают такое решение и едут зарабатывать деньги. Поэтому кроме элементарного благоустройства и комфортного пребывания нужно создавать возможность людям вести достойный образ жизни, обеспечивая себя самому. Не бюджетной заработной платой, а все-таки через бизнес, через возможность самореализации, не исключая развития культурные центров.
Надо иметь возможность отвести ребенка в хорошую престижную школу, чтобы не надо было ничего доплачивать, в спортивную секцию. Сначала люди бегут от того, что у них нет перспективы, они не видят завтрашнего дня. Например, человек едет в Москву. Что здесь он ничего не имел, что там, но у него там есть возможности и он будет пытаться их реализовать.
Да, в Сургуте нет ни тротуаров, ни солнца, но туда едут, значит, там есть какой-то стимул? А если мы завтра-послезавтра построим и отремонтируем все тротуары и дороги, все парки и скверы! То какая будет следующая задача? Что можем предложить мы или та же самая региональная власть в плане проекта какого-то будущего?
Речь идет о молодежи. Им нужны конкретные, понятные ориентиры. Не выражающиеся в стратегиях, планах, девизах, лозунгах, миссиях, а в примерах, которые можно потрогать руками или иметь их в качестве образца для подражания. Вы можете назвать мне хоть одну фигуру, чтобы известный молодые ориентировались на успешного предпринимателя? Увы, для нее здесь отсутствуют примеры для подражания, образцы, хоть и искусственно созданные. А они должны быть! Так устроена психология, так устроено мышление молодых людей, они на каком-то этапе просто подражают, копируют поведение.
Поэтому они должны видеть перед собой вот эту цель, вот этого человека, вот этого предпринимателя. У него есть дорогая машина, он живет в доме, у него хороший доход, есть яхта, и он при этом признается обществом, осуществляет благотворительную деятельность. Вот это и есть пример для подражания.
И в то же время он не должен быть исключением, что таким может стать каждый!
И у него подсознательно уже создается такое представление, а почему, зачем мне туда ехать, если здесь это возможно? Должны создаваться условия! Все-таки, я предприниматель и мне это понятно больше, у меня есть определенные ощущения. Просто род моей деятельности – это промышленность. Я реализую свои амбиции и все свои навыки через деятельность, связанную с производством. Это в любом случае предпринимательская деятельность, это бизнес, и здесь, в этом должен быть успех, достижения.
Для того чтобы мотивировать и к этому создавать условия, как раз нужно реализовать экономическую политику, внутри которой лежит промышленная, чтобы люди, которые испытывают амбиции, могли себя в этом реализовать. Должны быть успешные компании, и мы должны их знать. Сегодня разобщенность, а следующий шаг – закрытость.
Если мы говорим о промышленном буме, экономическом развитии, там тоже должны быть ориентиры. И так как это делать придется тому поколению, идущему за нами. Тот горизонт, который мы выше указали в десять и более лет. Мы должны говорить, чем занимается предприятие, в чем его деятельность выражается. Мы должны говорить, какие технологии оно использует, куда идти учиться, какую профессию получать, сколько там за это платят.
Мы должны знать, в чем эта производственная деятельность заключается, Поэтому для популяризации этой деятельности нужна открытость, государственная пропаганда и на это нужно потратить время и деньги.
Следующее, что нужно сделать в этом направлении – это люди. Те, которые там работают. Там есть прекрасные почины, какие-то практики, достижения, мы ничего об этом не знаем. Это эпизодические выплески, когда нужно готовить какой-то материал к очередному празднику: мы чего-то там расскажем. Отсутствие целенаправленной госполитики, которая постоянно наполняет содержанием, меняет приоритеты, от руководителей до людей, от продукции до чего-нибудь – это все должно быть.
Кроме этого, надо вещи называть своими именами. Если мы воспитываем инфантильность и романтическое представление о чем угодно, это тоже потом останавливает людей: он пошел, все оказалось трудно, и убежал. Значит, нужно говорить и о проблемах. Не обижаться, если эти проблемы озвучиваются им. Возникает потребность общения с экспертами, привлечения научного сообщества, среды работодателей, предпринимателей, промышленников – не важно, но возникает дискуссия. Когда нет дискуссии, мы не понимаем, куда двигаться. Давайте найдем те направления и темы, с которыми все согласны, вместе будем остальное преодолевать. Вот простые вещи, которые мешают исправлять ситуацию.
Сегодня, когда мы говорим об индустриальном буме, а что для него необходимо? Инвестиции. Где их брать? У нас дешевых денег нет. Банковский сектор, финансовый – он хорошо живет своей собственной жизнью. Это отрасль отдельная, они не понимают, как и энергетики, что они производные второго порядка от созидательной деятельности. Что там, где только рождается добавочная стоимость, конечный продукт, который складывается из большого количества переделов – формируется благосостояние государства и наполняется бюджет.
Сегодня доступ к финансовому рынку ограничен, и сегодня банки ищут, каким же образом зарабатывать деньги. Но там не осталось никаких источников, кроме инвестиций. Они готовы дать кредит, но все уже закредитованные и больше денег не возьмут. Есть риски, а залоги кончились и нечем обеспечивать. Остается только инвестиционная политика. Финансовый сектор должен получать доход от того бизнеса, который генерирует прибыль, а она существенно больше, чем процентная ставка по кредиту. И иметь доход от этого. Тогда и прибыль сохранится. Почему этого не делается? Сроки длительные, риски. Все это сложно, как и остальное. Здесь выдал на полгода кредит и ждешь эти проценты. Молишься, чтобы заемщик выжил и все отдал.
Инвестиции должны быть и в человека. Во всех смыслах: в культурном, промышленном и всех остальных направлениях. Достаточны ли они?
Понимаете, воспитание человека – это вообще очень сложная задача. Проблема в том, что мы в свое время отказались от государственной идеологии, запретив этим заниматься на уровне конституции. На самом деле она присутствует, но она не объявлена. Куда мы идем? Какие люди должны быть? Что для этого необходимо? Кого и чему мы учим?
Это выражается историческими ценностями, которые государство проводит. То есть нужно опираться на некую ретроспективу. У нас толкователей истории большое количество и разные вещи можно встречать – а это основа. Далее, это метания в самой культуре – они вызывают определенные опасения. И, конечно же, низкие доходы населения. Не купим билет в театр, потому что это дорого, лучше купим ботинки.
И, конечно – образование. Мы учим эрудитов, а профессиям нет. Люди руками ничего делать не могут, они и реализовать себя не могут. Поэтому вложение в человека – это такая вещь, стратегическая, она долгосрочная и определяет достаточно существенный набор элементов и ресурсов, которые нужно потратить. То есть в человека надо вкладывать. Если мы так скажем – это будет лозунг, если мы подкрепим его конкретными действиями, деньгами и поставим перед собой конкретные измеряемые цели и, ожидая их к определенному сроку, это получится.
Есть разные субъекты: государство, частный бизнес, социальная или бюджетная сфера. Они все должны идти в едином общем ключе. Здесь нам надо сегодня над этим серьезно задумываться и определяться. Школы на сегодняшний день воспитанием не занимаются. Там есть убеждение, довод о том, что воспитанием ребенка можно заниматься только до десяти лет, а вообще это обязанность родителей.
Они занимаются воспитанием, чтобы только школу не сожгли, чтобы они поддерживали дисциплину, а сам воспитательный процесс – он утрачен. Для приближения учебного процесса, но это не является стратегической целью. В семьях мы воспитываем кто как, по-разному вкладывая в человека. В школе тоже по-разному это делают, зачастую мнение родителя расходится с мнением школы.
Она тоже подвержена определенным тенденциям, давлению, указаниям, директивам, приказам, чему угодно. Дальше улица, ребенок туда выходит и видит совершенно другую картину. Молодежь – она плохо воспринимает некие догмы, она копирует поведение своих сверстников. Там тоже не все хорошо, там взрослая жизнь, работодатель и так далее. И вот, петляя такими зигзагами, мы получаем более-менее дееспособного члена нашего общества, мы вспоминаем: давайте теперь в него вкладываться! Да поздно!
Есть в этом резон! Просто если с точки зрения того, что происходит в последние годы, можно обратить внимание вот на какой момент: у нас очень много говорят о советском прошлом. Этому посвящают кино, документальные фильмы. Все, что можно было рассказать об этом прошлом советском, о его несомненных героях – уже было сказано. Но вопрос: а где эти современные герои? Вы отчасти затронули этот вопрос, но скажите: кто у нас в Саратове известный писатель? Известный саратовский художник? Это я говорю об искусстве. А кто, у нас успешный бизнесмен? Инженер, конструктор, изобретатель – творец? Вы можете назвать таких людей?
Я затруднюсь ответить. В этом есть определенная проблема и если мы ее в ближайшее время не исправим, нам очень трудно будет определить способы достижения амбициозных целей, которые определяют наши руководители, в том числе в регионе.
Может быть, боятся или опасаются продвигать таких людей, причем, в разных сферах! Я не говорю только о промышленности или о бизнесе. Их опасаются продвигать, потому что как бы они не стали влиятельными, популярными, известными. У нас прошли выборы в региональный парламент, туда не избралось ни одного представителя промышленности. Почему такое произошло, почему их отделили? Опасаются, что это люди здравого смысла, будут излагать свои идеи, опираясь на реальную практику, которую получают на производстве?
Давайте вещи называть своими именами: любой промышленник, бизнесмен, предприниматель – он априори будет лоббистом, это просто надо признать! Потому что он понимает предмет, что нужно делать, если все в рамках правового законодательства – это идет на пользу. Если здесь мы переходим границы и начинаем выходить за рамки правового поля – это приносит вред. В нынешний состав парламента пришли другие – врачи, учителя, чиновники. Нам говорят, что они не будут лоббистами, и не будут защищать интересы? Точно также будут!
Просто уклон будет в другую сторону. Если нужно было парламент сформировать для того, чтобы он был ровный такой, все выполнял предсказуемо, никаких трудностей не создавал, то вообще не имеет значения, кто туда попадет. Поэтому любой сильный, самодостаточный, обеспеченный человек, который в жизни себя каким-то образом реализовал, это фигура влиятельная.
Если мы меняем стратегию законотворческой деятельности, делаем уклон в социальную сферу, то это правильно. Но еще раз подчеркну: любой предприниматель, промышленник, представитель сельского хозяйства – он априори будет лоббистом! Вопрос в том, выходит это за рамки правового поля или нет?
Если вы ничего не лоббируете, никакого интереса к населению, социальной сфере, промышленности, предпринимателям, вы что там делаете? В других странах закон о лоббизме существует и в принципе он легитимен. Более того, скажу, если мне память не изменяет, Дмитрий Федорович Аяцков в свое время готовил такой законопроект, и я его даже читал. Я не увидел в нем отторжения. Это механизм нужно переводить на профессиональную основу, рано или поздно это будет сделано.
Вы пять лет были депутатом областной думы. В этом составе вы не стали выдвигать свою кандидатуру на выборах. Вы могли бы подвести итоги периода своей работы в представительном органе власти. О чем вы жалеете, о чем не жалеете, чего удалось добиться, чего не удалось?
Ни о чем абсолютно не жалею, я благодарен своей судьбе, что у меня такой поворот в жизни был. Я его вообще совершенно не планировал, это стечение обстоятельств, судьба предоставила мне такую возможность. Я приобрел неисчерпаемый опыт, который ни купить за деньги, ни каким другим образом не получить. Свои компетенции я приумножил многократно. Если вы хотите, за этот короткий период времени у меня немного прибавилось в мудрости.
Я кое-что в этой жизни начал понимать больше. Что не удалось сделать? Конечно, изначально романтические представления о законотворческой деятельности не совпали. Я думал, что сейчас приду, и научу там всех работать, предложу проекты законов. Все оказалось намного сложнее. Это система, взаимодействие ветвей власти, направленное на достижение единого, общегосударственного интереса. Нельзя, чтобы законодательная и исполнительная власть начинают соревноваться между собой, хорошего в этом ничего нет. Созыв от этого и страдал. Ничего хорошего – общество, регион стояли на месте.
Поэтому многие вещи реализовать не удалось. Я сожалею о том, что не нашел поддержки моей законодательной инициативы об учреждении почетного звания «Заслуженный изобретатель и рационализатор». Когда вещь насущная, она идет в тренде промышленно-индустриального роста. У нас был год технологий, учрежденный президентом, а сейчас десятилетие. Мы даем определенные ориентиры для молодежи, говорим, что это важно для нас. Там есть мотивация, целая система. Не прошло. Он отложен на ноябрь, им будут заниматься другие депутаты, мне не удалось сделать.
Хотя внутренняя политическая борьба там присутствует. Без нее в принципе неинтересно и невозможно, потому что любая борьба в рамках определенных правил – это эволюционный процесс. Поэтому если что-то с моим присутствием поменялось, на что-то взглянули с другой стороны, то это прекрасно. Такие люди были, и нам это удалось сделать. Причем тихо, мы не шумели, как другие.
Оставаться самим собой в парламенте очень сложно!
Да, это и называется политика. Политика – это когда вы преследуете определенные цели, придерживаясь партийной дисциплины, устава партии. Тем не менее, вы имеете свою точку зрения и склоняете коллег в дискуссии в ту или иную сторону, а не путем ломки через колено. Если отсутствуют дискуссии, мы не умеем убеждать, и не слышим друг друга внутри парламента, даже внутри той же фракции – это плохо. Почему я не пошел в следующий созыв? Вы понимаете, все-таки моя профессия инженер и я понимаю производство. Это мой долг, ответственность перед моими работодателями и сотрудниками.
Это была дополнительная нагрузка, и я считаю, что она была полновесной. Сменяемость власти в этой части должна быть – чтобы приходили новые люди и свежие идеи. Мы же говорим, что это служение. А служение не предполагает возмездности. Нам прямо об этом и сказали: не вздумайте в личных интересах. За промышленность – переживайте, а вот за свое предприятие – нет. Если возможность этого будет, лучше от этого воздержаться. Мы приняли эти правила.
Это изнуряющий труд с полной выкладкой, требующий значительных эмоциональных, физических и финансовых потрясений. Мы эту миссию выполнили, оставили очень много полезных дел. Это определенный этап жизни, работа сделана, выполнена. Так сказать, стоп, нужно остановиться и воздержаться! Иначе это превращается в рутину, в такую же работу и мы уже функционируем, вместо того, чтобы добиваться каких-то конкретных результатов. Депутатство не является для меня самоцелью.
А чтобы вы пожелали новому составу думы?
Я бы пожелал преданности интересам государства и избирателям, от которых они избраны. Они должны понимать, что являются представителями не очень обеспеченных людей, у них жизнь не обустроена. Именно они нуждаются в нашей поддержке и все, что мы делаем в парламенте, направлено на этих людей, чтобы их жизни сделать лучше.
Каждый по-своему. Если это социальная направленность, их просто нужно обеспечить какими-то пособиями. Если медицина – качественными лекарствами. Если это промышленность и ее представители будут, то через развитие экономики, чтобы мы создали рабочие места. Каждый со своей стороны преследует цель улучшить жизнь наших граждан.
И дискуссия в парламенте должна присутствовать, но формат ее ведения и культура ведения дискуссии все-таки должны быть! Понимаете, мы тоже на производстве спорим, у нас есть круглые столы, совещания и мозговые штурмы, мы не кидаем друг в друга бутылками. Иногда конфликт на совещании сознательно провоцируем, чтобы устроить мозговой штурм, чтобы люди вышли из зоны комфорта, и начали плодотворно принимать участие в обсуждении какого-то острого вопроса, выдавая какие-то идеи. Эти идеи как искры надо высекать. Но там по-другому все.
Как кризис отразился на промышленных предприятиях?
Слово «импортозамещение» прозвучало. Сейчас его надо исключить из риторики, оно, по большому счету, вредит. Речь идет о технологической независимости и это, в конце концов, прозвучало. Это правильно, но для того, чтобы обеспечить технологический суверенитет, например, при строительстве дома, надо начать делать гвозди. Вот в промышленности на сегодняшний день она страдает от того, что отсутствуют «гвозди». Это элементно-компонентная база, современные материалы, которые никто не планировал импортозамещать, а доступ к ним ограничен.
И вот пока этот вопрос не будет решен, говорить о том, что будет индустриальный бум – рано. Его не будет. То, что сегодня происходит с промышленностью – она испытывает определенный подъем: выручка у всех «прет». Но здесь есть одна опасность: нужно осознавать и понимать, что к этому успеху правительство, бизнес и промышленность – отношения никакого не имеют!
Это стечение обстоятельств и эти обстоятельства вынуждают нас это делать. К этому никто не готовился, к этому не мобилизованы ресурсы. Не определена конкретная точка, с которой мы стартуем. Этого вообще не было ни в каких стратегиях: ни в государственных, ни в частных! Просто мы встали утром и нам сказали: все, теперь надо все то же самое делать в десять раз больше и лучше!
Ситуация изменилась?
Этот рывок может нас просто надорвать! В этом существует определенная опасность. Поэтому если мы фиксируем статистические данные как некий промышленный подъем, то относиться нужно к нему крайне осторожно. Чем это вызвано? Да, там есть люди, которые к этому шли очень долго. Они захватывают рынки, провели мобилизацию, у них все для этого есть. А некоторых просто понуждают это делать.
И вот там существует определенная угроза. Потому что там, где гособоронзаказ, дальше придет прокуратура. Она будет требовать его исполнения, они будут осуществлять надзор. А дальше возникнут обстоятельства, по которым и люди прекратят существовать и предприятия будут подвергнуты таким рискам. И это, зачастую, является сдерживающим фактором как раз этого подъема и роста. Потому что страх масштабировать свое предприятие: я же приму людей, я их уволить не смогу, понимаете? А сохранится ли этот промышленный рост и эти возможности – я не знаю! И здесь, зачастую, мы сами себя держим. Я хочу быть уверенным: а это навсегда или только на этот год? Или на два года?
Хорошо, что родилась, например, программа строительства гражданских самолетов, исчисляемых сотнями. Будем делать. Но, понимаете, я за свой век уже три таких программы видел. Она так и называлась: программа развития авиационной отрасли. Она ни разу не была выполнена. Она была одна и та же, просто ее пересматривали и двигали. Внутри нее есть проблемы, глобальные проблемы. Это как раз элементно-компонентные базы, материалы, кадры, технологическое оснащение и так далее.
Нельзя выпускать пять самолетов, а потом начать десятками их выпускать, а потом к какому-то году – триста. Вы понимаете, что мобилизация – это существенное, как в армии. Они сначала считают, что у них есть, потом соотносят это с боевой задачей. Потом проводят учения, затем выходят в место, откуда они собираются стартовать. Происходит боевое слаживание. И только после этого приступают к боевым действиям.
Сегодня в промышленности мы вышли на передовую, завтра нам нужно подниматься в атаку, а мы не понимаем, что мы имеем и вообще где противник и где горизонт? Здесь должно быть стратегическое мышление и комплексность решения вопроса.
Если мы касаемся авиации, там же нет никакого единоначалия, там есть Ростех, который принимает в этом участие и Минпромторг, Росавиация, Объединенная строительная корпорация с имеющейся своей собственной строкой бюджета. Там определенные двигателестроительные корпорации. Это равнозначные, равновесомые иерархии во всем этом, но в любом случае это разные люди. Кто этим всем управляет и как это собрать в кучу, чтобы порвать мировой рынок авиастроения – я просто не знаю, если честно!
Что ждет промышленность региона в ближайшем будущем?
Давайте еще раз подведем итог! По природе своей и в силу возраста я оптимист. Мне это помогает жить. Если я все буду чертить такими красками: серыми или черными – то завтра надо просто перестать работать, идти на пенсию и все! Оптимизм позволяет двигаться вперед, чтобы действительно на что-то надеяться и сплачивать вокруг себя людей, вести их за собой, что-то им тоже говорить, проповедовать, объяснять, строить планы и так далее.
Я считаю, что время пришло. Это время возможностей. Двигаются тектонические плиты, они очень активны. Они бьются между собой, в результате возникают землетрясения и так далее. Важно не попасть туда, где тебя расплющит, а поймать тот момент, где будет щель, проскочить туда и там, где существует некая новая и хорошая жизнь. Поэтому сегодня государство это осознало: промышленность нужна, с ее помощью можно себя как-то обеспечить.
Обеспечить технологический суверенитет и национальные интересы отстоять. Потому что когда вы имеете национальные интересы, жестко их отстаиваете, вы должны иметь ресурсы, чтобы это дело подкрепить. Просто словами отстаивать национальные интересы, декларируя намерения – это опасно! Если эта стратегия государственная надолго, эти ресурсы надо создавать. Все, у промышленности тогда есть будущее.
У меня только один вопрос: хватит ли профинансировать это все? Государство должно перенаправить внутренние ресурсы, скопленные в национальных резервных фондах средства. Но, слушая эти амбициозные планы, хотелось быть уверенным, что эти люди отдают себе отчет, что за все это надо платить. Если все это подкреплено финансовыми ресурсами и конкретными действиями, то все осуществимо. Хотелось бы увидеть таких масштабных опытных руководителей, федерального масштаба, которые понимают, куда мы идем.
Вы готовы вести за собой, организовывать эти процессы и спускать какие-то вещи на региональный уровень. Вот мы говорили: наш минпром – у них просто нет бюджета, а бюджет – он весь дотационный, поэтому ждать от них какую-то помощь, в том числе финансовую, просто не приходится. Координация с федеральными властями – это да! Мы де-факто являемся стратегическим предприятием, а де-юре – нет. Платить зарплату рабочим в пандемию – это мы стратегическое предприятие, а когда приходишь за помощью: дайте льготный кредит, под обеспечение.
Подождите, вас в списке нет, вы малое предприятие, по численности и выручке! То есть, в моем представлении, стратегическое предприятие – это то, которое демонстрирует амбиции и оно в состоянии дойти до этого масштаба. А если завод стоит на пике, у него одна задача – удержаться на этой вершине, не важно, какого она размера. И оно уже дает, мы в плане это себе записали и все. А вот потенциальные предприятия – они и есть стратегические и именно к ним нужно прилагать усилия.
Потому что их три категории: предприятия успешные и если они на 5% в год будут расти – это суперуспех. Есть предприятия с другого края – это терпящие бедствие. Задача – минимизировать социальные потрясения. Их надо упаковать, подготовив под следующий инвестиционный проект, чтобы можно было его подтолкнуть. А вот середина – это то, к чему и нужны максимальные условия! Люди сохраняют определенный потенциал, не раскрытый, и масштабироваться могут в разы без особых усилий, потому что у них все есть. Они в какой-то момент времени откатились назад с советского периода времени, но сохранили этот потенциал. Производственные мощности, какие-то технологии могут нарастить, численный состав и так далее. Укрепить свои компетенции, привлечь необходимые ресурсы.
Потому что строить заводы – это двадцатилетняя перспектива. Создав его, это все еще инвестиции и там льготные режимы – бюджет получит от этого эффект не знаю когда. Если только численностью НДФЛ. А эти предприятия уже существуют, они прямо завтра могут приносить доход в бюджет и создавать рабочие места. Вот эта точка приложения усилий. Если размажем все тонким слоем, всем чуть-чуть дадим, то этого эффекта не будет.
Комментарии: